ИР'ОНИЯ, иронии, ·жен. (·греч. eironeia) (·книж. ). Риторическая фигура, в которой слова употребляются в смысле, обратном буквальному, с целью насмешки (лит.), напр. слова лисицы ослу: "Откуда, умная, бредешь ты, голова?" Крылов.

| Тонкая насмешка, прикрытая серьезной формой выражения или внешне положительной оценкой. В его похвалах чувствовалась злая ирония. Сказать что-нибудь с иронией.

• Ирония судьбы (·книж.) - насмешка судьбы, странная, непонятная случайность.

тонкая, скрытая насмешка.

жен., ·*греч. речь, которой смысл или значение противоположно буквальному смыслу слов; насмешливая похвала, одобрение, выражающее порицание; глум. Иронически, глумный, насмешливый; похвала, которая хуже брани.

1) в стилистике - выражающее насмешку или лукавство иносказание, когда слово или высказывание обретают в контексте речи значение, противоположное буквальному смыслу или отрицающее его, ставящее под сомнение.

Слуга влиятельных господ,

С какой отвагой благородной Громите речью вы свободной Всех тех, кому зажали рот.

(Ф. И. Тютчев "Вы не родились поляком...")

И. есть поношение и противоречие под маской одобрения и согласия; явлению умышленно приписывают свойство, которого в нём нет, но которое надо было ожидать. "Иногда, притворяясь, говорят о должном, как о существующем в действительности: в этом состоит ирония" (Бергсон А., Собр. соч., т. 5, СПБ, 1914, с. 166); И. - "...лукавое притворство, когда человек прикидывается простаком, не знающим того, что он знает" (Потебня А. А., Из записок по теории словесности, Хар., 1905, с. 381). Обычно И. относят к Тропам, реже - к фигурам стилистическим (См. Фигуры стилистические). Намёк на притворство, "ключ" к И. содержится обычно не в самом выражении, а в контексте или интонации, а иногда - лишь в ситуации высказывания. И. - одно из важнейших стилистических средств Юмора, сатиры (См. Сатира), Гротеска. Когда ироническая насмешка становится злой, едкой издёвкой, её называют Сарказмом.

2) В эстетике - вид комического (См. Комическое), идейно-эмоциональная оценка, элементарной моделью или прообразом которой служит структурно-экспрессивный принцип речевой, стилистической И. Ироническое отношение предполагает превосходство или снисхождение, скептицизм или насмешку, нарочито запрятанные, но определяющие собой стиль художественного или публицистического произведения ("Похвала Глупости" Эразма Роттердамского) или организацию образности (характера, сюжета, всего произведения, например в "Волшебной горе" Т. Манна). "Скрытность" насмешки, маска "серьёзности" отличают И. от юмора и особенно - от сатиры.

Смысл И. как эстетической категории в разные эпохи существенно видоизменялся. Античности свойственна, например, "сократовская ирония", выражавшая философский принцип сомнения и одновременно способ обнаружения истины. Сократ притворялся единомышленником оппонента, поддакивал ему и незаметно доводил его взгляд до абсурда, обнаруживая ограниченность как будто бы очевидных для здравого смысла истин. В античном театре встречается и так называемая трагическая И. ("И. судьбы"), теоретически осознанная в новое время: герой уверен в себе и не ведает (в отличие от зрителя), что именно его поступки подготавливают его собственную гибель (классический пример - "Царь Эдип" Софокла, а позже - "Валленштейн" Ф. Шиллера). Такую "И. судьбы" нередко называют "объективной И.", а применительно к самой реальности - "И. истории" (Гегель).

Развёрнутое теоретическое обоснование и разнообразное художественное претворение И. получила в романтизме (теория - у Ф. Шлегеля (См. Шлегель), К. В. Ф. Зольгера; художественная практика: Л. Тик, Э. Т. А. Гофман в Германии, Дж. Байрон в Англии, А. Мюссе во Франции). Романтическая И. подчёркивает относительность всяких ограничительных по смыслу и значению сторон жизни - бытовая косность, сословная узость, идиотизм замкнутых в себе ремёсел и профессий изображаются как нечто добровольное, шутки ради принятое на себя людьми. Романтическая И. претерпевает эволюцию: вначале это И. свободы - жизнь не знает для своих свободных сил каких-либо неодолимых препон, вышучивая всех, кто пытается придать ей постоянные формы; потом сарказм необходимости - силы косности и гнёта одолевают свободные силы жизни, поэт заносится высоко, но его одёргивают, едко и грубо издеваясь над ним (Байрон, Гофман и особенно Г. Гейне). Романтическая И. обнажила разлад мечты (идеала) и реальной жизни, относительность и переменчивость земных ценностей, подчас подвергая сомнению их какую-либо объективность и подчиняя искусство целям эстетической игры. Мнение Г. Гегеля об "отрицательной И." романтиков хотя и преувеличено, но не лишено основания. Более негативна и субъективна по природе и цели И. в концепции датского мыслителя С. Кьеркегора, расширившего её до жизненного принципа - как универсального средства внутреннего освобождения субъекта от необходимости и связанности, в которой его держит последовательная цепь жизненных ситуаций. По существу "отрицательной" и даже "нигилистической", теряющей границу между истиной и заблуждением, добром и злом, свободой и необходимостью И. становится в декадентском умонастроении "конца века" (19-го), в том числе у некоторых символистов, о чём с горечью писал А. А. Блок. У ряда художников и эстетиков 20 в., причастных к Модернизму (сюрреалисты, Ортега-и-Гасет), "нигилистическая" И. включает принцип тотального пародирования и самопародирования искусства.

Своеобразную концепцию "эпической И." как одного из основных принципов современного реализма развил Т. Манн, который, отталкиваясь от универсальности романтической И., подчёркивал, что И. необходима для эпического искусства как взгляд с высоты свободы, покоя и объективности, не омраченный никаким морализаторством. Своеобразная "ироническая диалектика" отразилась в театральном методе "отчуждения" Б. Брехта.

В суждениях классиков марксизма наряду с высокой оценкой "сократовской И." содержатся элементы эпической И. (у Энгельса в письме к М. Каутской от 26 ноября 1885 - см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 36, с. 333-34) и диалектически раскрывается понятие "И. истории" (см. Письмо Ф. Энгельса к В. И. Засулич от 23 апреля 1885 - там же, с. 263).

Разнообразна И. в русской литературе и критике: "мстительница" и "утешительница" у А. И. Герцена; "насмешливая критика" революционных демократов В. Г. Белинского, Н. А. Некрасова, М. Е. Салтыкова-Щедрина; сливающаяся со стихией юмора у Н. В. Гоголя; переходящая в сарказм у Ф. М. Достоевского; пародийная у Козьмы Пруткова; романтическая у А. А. Блока. Советская литература (В. В. Маяковский, М. М. Зощенко, Е. Л. Шварц, М. А. Булгаков, Ю. К. Олеша, И. Ильф и Е. Петров) восприняла и развивает И., свойственную русской реалистической литературе 19 в. Она реализует ироническое отношение весьма многообразно: посредством пародии (А. Г. Архангельский) и пародийного сказа (Зощенко), гротеска (В. Белов), иронической речи (И. Г. Эренбург), контраста слов и ситуации (А. Т. Твардовский).

Лит.: Лосев А. Ф., Шестаков В. П., История эстетических категорий, [М.], 1965; Борев Ю. Б., Комическое..., М., 1970; Kierkegaard S., Über den Begriff der Ironie, Düsseldorf - Köln, 1961; Strohschneider-Kohrs J., Die romantische Ironie in Theorie und Gestaltung, Tübingen, 1960; Muecke D. C., The compass of irony, L., [1969] (библ. с. 260-69).

Н. П. Розин.

душистое вещество, содержащееся в эфирном масле, выделяемом из корней ириса. И. обладает нежным запахом цветов фиалки, хотя в них не обнаружен (подробнее см. Иононы).